Мой маленький рыцарь, мой белоголовый Санька. Тебе было всего двенадцать или тринадцать, когда мы с тобой встретились в мои девятнадцать. Как бы я хотела узнать, как сложилась твоя жизнь. Сашка. Санька. Крылов. Сама фамилия давала тебе крылья, но, увы, твоя семья, твои родители, которых почему-то так и не лишили родительских прав, просто не могли дать тебе этих крыльев. И корней тоже.
читать дальше
Мне казалось, что ни один взрослый парень, ни один мужчина до тебя не смотрел на меня такими взрослыми глазами, не говорил мне такие серьезные вещи, ни с кем до того мы так не зарывались в облака и не мечтали, не смея верить в эти мечты. Два или три месяца я была твоей вожатой. Все эти дни я гордилась тобой. Особенно твоими спортивными успехами. Никто из мальчишек, даже с гораздо более длинными ногами, так не прыгал в длину, напрягая все мускулы и сжимая зубы, сначала неторопливо вставая в стойку, готовясь к прыжку, а потом делая мах руками - и... Ты летел. Ты зарывался носками кроссовок в песок, наш физрук-воспитатель удовлетворенно кивал, другие мальчишки завидовали, а я любовалась и гордилась тобой. Ты был мальчиком из моих детских книжек - не знающим покоя неуловимым мстителем, моим голодным и счастливым Геккельберри Финном и мужественным Диком Сэндом в одном лице, моим маленьким рыцарем.
У нас не было шансов сохранить нашу дружбу - ни у тебя, ни у меня толком не было постоянного адреса, не было интернета, не было телефонов, а главное, у меня не было никакой возможности взять опекунство над тобой - я еще ничего не имела сама и не могла нести ни за кого ответственность, я была всего лишь студенткой, в комнате общежития которой жило еще трое таких же иногородних девчонок. Нет, мы слезно не прощались, я проплакалась раньше, когда ты совершенно по-взрослому рассказывал перспективы своей будущей жизни. Жизни, где не было видно просвета и было так мало шансов выкарабкаться. Я не верила, что тебе дорога только в тюрьму, но единственным способом добывать себе пропитание ты видел воровство. Ты был еще слишком мал, чтобы работать, но ты знал, что воровство - прямая дорога к несвободе. Я иногда сжимаю в руке твою фотографию, где ты в том прекрасном полете, где тебе завидуют все мальчишки, и думаю, неужели правда? Или ты смог? Ты выкарабкался? Может быть, ты счастлив и давно уже отец семейства, мой белоголовый Санька, так рвущий душу чувством вины эти уже два десятка лет?

Я верю, ты смог. Ты сильный, мой мальчик. Ненадолго, но я была твоей Прекрасной Дамой, и хотя мы никогда не держались даже за руку, я хранила ту фотографию все эти годы. Потому что верила в тебя. Потому что тоже карабкалась. Потому что человеку нужно надеяться на лучшее.