Мы все учились в школе. Не знаю, была ли я ботаничкой, но в среднем и старшем звене училась лучше всех в паралелли насчитывающей более 120 человек. Я не хотела быть лучшей, тогда это было не модно. Нет, я не стремилась угодить учителям, но я искренне не понимала, как что-то из школьных предметов можно не любить - ведь каждый из них дань труду и науке, которые донесло и развивало и задолго до нас человечество. Работала понятная только мне логика - если множеству людей до меня это нравилось, было необходимо, если практически все предметы - это способ познания мира и результаты того познания, то как это может не нравиться мне?
читать дальше Я окуналась с головой во все: я купалась в математических и физических формулах, ломала голову на олимпиадах, обожала искать собственные решения теорем и искренне не понимала, зачем запоминать доказательства к ним, если они логически вытекают из условия; я была рядом со Спартаком и Робеспьером, я жила во все времена; я обдирала руки, залезая на этот чертов канат, на который мне не давала по-настоящему залезть моя немаленькая с юных лет попа, глубокими вечерами с группой друзей-одноклассников мы каждый день набирали километры по освещенной в нашей северной темноте лыжной трассе, чтобы быть сильными не только духом, но и телом; я подпевала немецким маршам, раздающимся из приемника нашей классной, и с трепетом переводила Гете и Гейне; я быстрее всех из девчонок разбирала-собирала автомат Калашникова и тусовалась с нашими мальчишками в душных тирах на соревнованих-стрельбищах; я преклонялась перед биологией и в особенности анатомией, физиологией человека, процессами жизнедеятельности клетки, моими идолами тогда были Николай Иванович Пирогов и Илья Ильич Мечников; я открывала Америку вместе с Колумбом и замерзала во льдах вместе с Амундсеном; я обожала путешествовать по миру за различными животными и растениями; я находила магию в таблице Менделеева и однажды все лето каникул вела переписку с одной из девочек по доступным школьникам вопросам химии - мы соревновались с тобой, Светка, кто больше интересных задач решит из выбранных занимательных решебников, ждали письма друг от друга, ибо у нас не было интернета; за восторженные глаза, устремленные в небо, мне ставил пятерки с тремя плюсами такой забавный и неуклюжий почти сказочник, преподаватель астрономии; я засиживалась в читальных залах городской библиотеки, читая Шекспира, Дюма, Жюля Верна, журналы "Юность" и "Наука и жизнь", много чего еще - раньше не так много книг можно было получить домой на руки... Мир был прекрасен в своей истории науки, культуры, просто истории.
НО все же. Мне так не повезло с учителями. Не уверена, что многие из них любили и понимали свои предметы. Сейчас я понимаю, что большинство были просто озабоченными жизнью тетками и мало что смыслили в том, о чем вещали. Я не обижаюсь, но все могло быть иначе... Я с таким трудом выцарапывала то, что могла просто жадно брать. Спасибо родителям за библиотеку в несколько тысяч книг и жажду знаний. За ремень, который прохаживался каждый раз по моей попе даже за намек на тройку. Именно тогда я не научилась лгать - ибо любое наказание сразу лучше отсроченного и чувства вины.

Но была и ты, одна из толпы многих, моя богиня, моя учительница, на твои жуткие очки и зубы я смотрела каждый день, но видела тебя Прекрасной Дамой. Именно ты, Т.А., подарила мне прекрасный мир искусства, священный мир литературы, научила меня любить свой Питер, ты увидела во мне свою ученицу и последовательницу, в труднейший момент моей жизни готова была заменить мне семью, преклоняю голову перед тобой. Прости, что на ты. Это только сейчас, ибо времени нет. Именно к тебе я прибегала, приносила свои строчки, делилась мыслями, когда самодурство и тупость твоих коллег потрясали и убивали меня. Сейчас ты немолода, без семьи, но не менее прекрасна и ничуть не одинока. Мы долго переписывались с тобой, пока мне было трудно, потом много лет друг друга не знали, я боялась, что не увижу тебя в живых, но увидев пару лет назад, я снова восхищена и не разочарована. Спасибо тебе, дорогая.

Прозрение пришло, когда случился всесоюзный конкурс. Я победила в литературно-политическом конкурсе по стране, и толпа местных писателей устремились в нашу школу с восторгами. Радио дундело мои исковерканные каким-то умником строчки о Толстом, о Ясной Поляне, о войне и мире, о войне, о тебе, мой родной дед. Я до сих пор мысленно переворачиваю странички времени и погружаюсь туда, где ты выжил, где молился в окопе и о чем потом сложили ту песню про деревню Крюково, хоть вас и было меньше на самом деле. Ты даже не мечтал тогда, родной, что когда-нибудь буду я и буду петь о тебе, твоем страхе и твоей крови, а люди решат, что это подвиг ради чего-то. Не думаю и не знаю, может быть, вы просто очень хотели жить и родить нас, своих детей и внуков, вы просто хотели быть.
Мне неприятен был факт муссирования личного. Я знаю, что писала это на конкурс, но не хотела, чтобы меня использовали.

И еще, я помню тот ужас, когда я поняла, куда пропала моя фотография с доски Почета школы. Был скандал, но фотку не нашли. Только через пару лет мне призналась девочка из младших классов, которая как на бога смотрела на меня, свою вожатую и, когда я якобы не вижу, ходила следом за мной... Кто бы знал, что моя фотка была под твоей подушкой столько времени. Я ничуть не любила тебя, девочка, я шарахалась от твоей подобострастной любви. Я не хотела быть твоей иконой, я вообще иконы не люблю.

Были и другие уроки, но эти два были одними из самых непонятых мной и неприятных.